Но чтобы это стало возможно, необходима новая форма веры в прогресс. Она далека от того, чтобы отвергать гуманистическую светскую тради¬цию философов эпохи Просвещения, Канта, Маркса, Энгельса и других. Соединение ее возможностей с возможностями старой иу-дейско-христианской традиции, соответственно облагороженной, действительно способно дать нам средства для решения экологиче¬ских проблем без изобретения новой метафизики и новой этики.
Глава 10. Проблемы и принципы: нужна ли новая этика?
Загрязнение окружающей среды
...Существует много... случаев, где загрязнение способно вы¬звать угрозу истощения или даже отравления всего живого и не¬живого в краткосрочной и долгосрочной перспективе. В общем смысле я разделяю стандарт Кавки-Локка, по которому каждое поколение должно оставлять после себя не худшие возможности жить для тех, кто придет на землю после него. Действительно, даже внедрение компенсирующей технологии истощающихся ресурсов для последующих поколений... должно быть макси¬мально свободным от загрязнения, иначе это не оправдывает ее применение.
<...>
Ресурсы
Существуют проблемы истощения невозобновляемых ресур¬сов, угрозы воспроизводства возобновляемых ресурсов и разрыва между доступностью ресурсов любого вида и ожидаемым спросом на них, его уровнем...
...Использование невозобновляемых ресурсов должно справед¬ливо распределяться между поколениями, их истощение должно компенсироваться изобретением новой технологии, чтобы после¬дующие поколения имели не меньше возможности, чем их пред¬шественники.
<...>
Главная особенность нашего нравственно-этического подхода к проблеме ресурсов должна заключаться в признании долга пе¬ред будущими поколениями... Наши традиции, в том числе тра¬диция управления... требуют передачи земель потомкам в таком же хорошем состоянии, в каком мы их получили сами...
Население
Каждая жизнь сама по себе ценна, и нет ничего плохого в росте рождаемости самом по себе. Но она совершенно некстати, когда совершается в мире, где сотни миллионов уже страдают от несчастья и абсолютной бедности. Население мира в любом слу¬чае будет расти, даже если темпы роста будут сокращаться, а требуется, чтобы рост приостановился на некотором устойчи¬вом уровне. Нельзя резко внедрить нулевой рост, но стремиться к нему необходимо. Только если количество населения стабили¬зируется, грядущие поколения могут быть обеспечены постоян¬ным, но не возрастающим уровнем потребления; и соответст¬венно проблема загрязнения и истощения ресурсов в конце кон¬цов перестанет угрожать опасностями, когда прекратится рост населения.
<...>
Охрана природы
Охранительные функции имеют дело не только с невозобнов¬ляемыми ресурсами или с защитой возобновляемых, но распро¬страняются и на всю дикую природу со всем ее разнообразием живого и его сред обитания, а следовательно, и на всю планетар¬ную систему поддержания жизни...
Долгосрочные интересы человека относительно жизнеподдерживающих систем, очевидно, поставлены на карту, включая те, что относятся к сельскому хозяйству и обеспечению чистоты воз¬духа и воды. Интересы нынешних и будущих представителей че¬ловечества в медицинских и сельскохозяйственных исследованиях, научных изысканиях, а также интересы, связанные с рекреацией и эстетическим восприятием природы, также образуют прочную платформу для сохранения многих видов вместе с теми частями экосистемы, с которыми они взаимодействуют.
<...>
Когда принимаются во внимание интересы людей будущего, а также всего живого мира в деле его сохранения, обычно принятые рамки наших нравственных обязательств раздвигаются. Так, обя¬зательства обеспечить людей в будущем... вероятно, будут теперь включать в себя обязательство сохранить возможно большее чис¬ло видов; в таком случае интересы людей будущего, так же как и всего животного мира, усиливают необходимость установить по¬требительский максимум для каждого приходящего в мир поко¬ления.
Атфилд Р. Этика экологической от¬ветственности // Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности. –М., 1990.-С. 203-257.
А.ШВЕЙЦЕР. ЭТИКА БЛАГОГОВЕНИЯ ПЕРЕД ЖИЗНЬЮ
Сложны и трудны пути, на которые должно вновь встать заблудшее этическое мышление. Но его дорога будет легка и про¬ста, если оно не повернет на кажущиеся удобными и короткими пути, а сразу возьмет верное направление. Для этого надо соблю¬сти три условия: первое - никоим образом не сворачивать на до¬рогу этической интерпретации мира; второе - не становиться космическим и мистическим, то есть всегда понимать этическое самоотречение как проявление внутренней, духовной связи с ми¬ром; третье - не предаваться абстрактному мышлению, а оста¬ваться элементарным, понимающим самоотречение ради мира как самоотречение человеческой жизни ради всего живого бытия, к которому оно стоит в определенном отношении.
Этика возникает благодаря тому, что я глубоко осознаю мироутверждение, которое наряду с моим жизнеутверждением естест¬венно заложено в моей воле к жизни, и пытаюсь реализовать его в жизни.
<...>
Как в моей воле к жизни заключено страстное стремление к продолжению жизни и к таинственному возвышению воли к жиз¬ни, стремление, которое обычно называют желанием, и страх пе¬ред уничтожением и таинственным принижением воли к жизни, который обычно называют болью, так эти моменты присущи и воле к жизни, окружающей меня, независимо от того, высказыва¬ется ли она или остается немой.
Этика заключается, следовательно, в том, что я испытываю побуждение выказывать равное благоговение перед жизнью как по отношению к моей воле к жизни, так и по отношению к любой другой. В этом и состоит основной принцип нравственного. Доб¬ро - то, что служит сохранению и развитию жизни, зло есть то, что уничтожает жизнь или препятствует ей...
Но единственно возможный основной принцип нравственного означает не только упорядочение и углубление существующих взглядов на добро и зло, но и их расширение. Поистине нравствен человек только тогда, когда он повинуется внутреннему побужде¬нию помогать любой жизни, которой он может помочь, и удер¬живается от того, чтобы причинить живому какой-либо вред. Он не спрашивает, насколько та или иная жизнь заслуживает его уси¬лий, он не спрашивает также, может ли она и в какой степени ощутить его доброту. Для него священна жизнь как таковая. Он не сорвет листочка с дерева, не сломает ни одного цветка и не раздавит ни одно насекомое. Когда летом он работает ночью при лампе, то предпочитает закрыть окно и сидеть в духоте, чтобы не увидеть ни одной бабочки, упавшей с обожженными крыльями на его стол.
Если, идя после дождя по улице, он увидит червяка, ползущего по мостовой, то подумает, что червяк погибнет на солнце, если вовремя не доползет до земли, где может спрятаться в щель, и пе¬ренесет его в траву. Если он проходит мимо насекомого, упавше¬го в лужу, то найдет время бросить ему для спасения листок или соломинку...
Этика есть безграничная ответственность за все, что живет.
<...>
Этика благоговения перед жизнью, возникшая из внутреннего побуждения, не зависит от того, в какой степени она оформляется в удовлетворительное этическое мировоззрение. Она не обязана давать ответ на вопрос, что означает воздействие нравственных людей на сохранение, развитие и возвышение жизни в общем процессе мировых событий. Ее нельзя сбить с толку тем аргумен¬том, что поддерживаемое ею сохранение и совершенствование жизни ничтожно по своей эффективности по сравнению с колос¬сальной и постоянной работой сил природы, направленных на уничтожение жизни. Но важно, что этика стремится к такому воз¬действию, и потому можно оставить в стороне все проблемы эффективности ее действий. Для мира имеет значение тот факт, что в мире в образе ставшего нравственным человека проявляется воля к жизни, преисполненная чувством благоговения перед жизнью и готовностью самоотречения ради жизни.
<...>
Что говорит этика благоговения перед жизнью об отношениях между человеком и творением природы?
Там, где я наношу вред какой-либо жизни, я должен ясно соз¬навать, насколько это необходимо. Я не должен делать ничего, кроме неизбежного, - даже самого незначительного. Крестьянин, скосивший на лугу тысячу цветков для корма своей корове, не должен ради забавы сминать цветок, растущий на обочине доро¬ги, так как в этом случае он совершит преступление против жиз¬ни, не оправданное никакой необходимостью.
Те люди, которые проводят эксперименты над животными, связанные с разработкой новых операций или с применением но¬вых медикаментов, те, которые прививают животным болезни, чтобы использовать затем полученные результаты для лечения людей, никогда не должны вообще успокаивать себя тем, что их жестокие действия преследуют благородные цели.