В ранней церкви, а особенно на греческом Востоке, природа постигалась прежде всего как символическая система, через кото¬рую Бог обращается к людям и говорит: жизнь муравья - это по¬учение бездельнику о трудолюбии, поднимающееся пламя - сим¬вол стремления души ввысь. По сути своей - это художественное, а не научное видение природы...
На латинском Западе с начала XIII века натуральная теология стала развивать совершенно иное: отказавшись расшифровывать смысл природных символов, данных Богом для общения с челове¬ком, она пыталась понять премудрость Божию путем раскрытия того, как устроено и как действует его творение. Радуга перестала быть символом надежды, когда-то данной Ною после потопа, ре¬лигиозное понимание переориентировалось на другие задачи, ре¬шая которые Роберт Гроссетест, Роджер Бэкон и Теодорик из Фрейберга осуществили удивительно тонкую работу по исследо¬ванию оптических свойств радуги. С XIII века и далее любой крупный ученый, включая Ньютона и Лейбница, объяснял моти¬вы своей работы в религиозных терминах. Поистине, если бы Галилей не претендовал на роль эксперта в теологических вопросах, где он не мог быть иначе как любителем, его беды были бы на¬много меньшими: теологи-профессионалы просто отразили его вторжение в свою область. И Ньютон, как выяснилось теперь, считал себя больше теологом, чем ученым-естественником. Вплоть до конца XVIII века гипотеза о Боге для многих ученых вовсе не была ненужной...
В течение долгих веков формирования западной науки ученые настойчиво и последовательно утверждали, что дело их жизни и награда за труд - суметь «вслед за Богом мыслить Его мыслями». Сама настойчивость подобных заявлений убеждает в том, что именно эти слова и выражают действительные мотивы труда этих ученых. Если так, то современные западные естественные науки просто являются отпечатком с матрицы христианской теологии. Иудейско-христианский догмат о творении сформировал на¬столько действенную религиозную веру, что она смогла дать сильный внутренний импульс развитию естественных наук.
Альтернативный христианский взгляд
...Мы пришли к выводам, неприятным для многих христиан. «Наука» и «техника» - это уважаемые слова в нашем словаре, по¬этому некоторые могут быть удовлетворены, узнав, во-первых, что с исторической точки зрения современные естественные науки -это экстраполяция натуральной теологии и, во-вторых, что совре¬менную технику можно хотя бы отчасти объяснить как западную волюнтаристскую реализацию христианского догмата о транс¬цендентности человека по отношению к природе и о его полно¬правном господстве над ней. Мы увидели и то, как около столетия назад наука и техника, будучи прежде совершенно независимыми видами деятельности, соединились, чтобы дать человеку силы, вышедшие теперь из-под его контроля, если судить по множеству негативных экологических последствий. Если так, то Христианст¬во несет на себе огромное бремя исторической вины.
Лично я сомневаюсь, что можно избежать ужасного экологи¬ческого ответного удара, если просто применить к решению на¬ших проблем больше науки и техники...
То, что мы делаем с окружением, зависит от нашего понимания взаимоотношений человека с природой. Если ввести в дело боль¬ше науки и больше техники, это не выведет нас из нынешнего эко¬логического кризиса до тех пор, пока мы не найдем новую рели¬гию или не переосмыслим старую...
Скорее всего мы должны теперь по-настоящему оценить роль величайшего радикала в христианской истории после Христа -св. Франциска Ассизского. Первым его чудом является тот факт, что он не кончил костром, как это случилось со многими из его последователей левого крыла... Чтобы понять Франциска, нужно увидеть его веру в добродетель смирения - не просто личного смирения отдельного человека, а человечества как вида. Фран¬циск попытался свести человека с трона его монархического гос¬подства над тварью и установить демократию в отношениях всех Божиих тварей. С приходом Франциска муравей перестал быть только поводом для проповеди лентяю, а огонь - только символом жажды души в ее стремлении соединиться с Богом. Теперь это -Брат-Муравей и Брат-Пламя, способные сами воздать хвалу Твор¬цу вместе с Братом-Человеком, делающим то же самое по-своему.
<...>
Величайший революционер духа в западной истории св. Фран¬циск выдвинул альтернативный христианский взгляд на природу и на место человека в ней, попытавшись заменить идею безгра¬ничного господства человека над тварью другой идеей равенства всех тварей, включая и человека. Он потерпел неудачу. Современ¬ная наука и техника столь пропитаны ортодоксальным христиан¬ским высокомерием в отношении к природе, что не следует ждать разрешения экологического кризиса только от них одних. Корни наших бед столь основательно религиозны, что и средство избав¬ления тоже должно стать религиозным по своей сути, как бы мы его ни называли. Мы должны заново осмыслить и глубоко пере¬жить в душе, в чем же состоит наше подлинное предназначение и какова наша природа. Первоначальное францисканство обладало глубоко религиозным, хотя и еретическим пониманием духовной самоценности всего, что есть в природе, и это помогает нам найти направление к выходу.
Уайт Л. Исторические корни нашего экологического кризиса // Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности. - М., 1990. - С. 188-202.
Р.АТФИЛД. ЭТИКА ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
Глава 2. Господство человека над природой и иудейско-христианское наследие
В данной главе будет рассмотрена теория, согласно которой источником наших экологических проблем является иудейско-христианская вера в то, что человечество было создано для гос¬подства над природой; вера, которую, по данной теории, можно интерпретировать и как позволяющую людям обращаться со сво¬им природным окружением как им угодно...
...Действительно ли эта теория правильно трактует библейскую веру в господство человека, или же, напротив, в действительности Ветхий и Новый Заветы воплощают более просвещенное и более благородное отношение к природе...
Религия как источник проблем
То, что Линн Уайт называет «историческими корнями нашего экологического кризиса»... связано с иудейской и христианской доктриной о сотворении мира. В более специфическом смысле эти корни связаны с верой, что человек был сотворен по образу и по¬добию Божию, что он причастен трансцендентности по отношению к природе и что весь порядок мирового природного бытия был создан ради человечества. В менее отдаленной истории корни кри¬зиса обнаруживаются в слиянии науки с технологией, что оконча¬тельно произошло в XIX веке, но верования, заложенные еще в Книге Бытия, а точнее, в ее активистской западной интерпретации, лежат в основе науки и техники, созданных именно на Западе.
<...>
...Роль идей в истории сводится к оправданию тех действий и институтов, которые в действительности имеют независимое от идей происхождение и должны объясняться в основном сообра¬жениями материального толка... В настоящее время нужно со всей определенностью признать, что религиозные идеи внедрялись в жизненный обиход как оправдание социального и технического развития. И все же вместе с Уайтом я бы задался вопросом: могут ли современная наука или современная техника быть объяснены одной лишь структурой общества или экономическими силами, но безотносительно к вере в упорядоченность сотворенного мира и в право человека использовать ее для своей пользы.
<...>
...Трудно объяснить, почему именно технический рост стал специфическим западным явлением, если свойственные Западу ве¬рования и установки сами по себе его не санкционировали. Наука и технология везде... или оказались неспособны к развитию, не¬смотря на обещающие начинания, или ориентировались на задачи и цели духовного свойства. Это позволяет утверждать, абстраги¬руясь от некоторых других объяснений очевидного прогресса технологии на Западе, что идеи могут играть незаменимую роль в объяснении того или иного социального и исторического развития, пусть даже ими редко определяются достаточные условия разви¬тия. Соответственно, теория Уайта не должна отвергаться на поч¬ве исторического метода или исторического материализма: дейст¬вительно, обращение к традиционным этическим и религиозным верованиям может много дать полезного, чтобы понять природу экологических проблем и отыскать принципиальные пути для их решения. <...>
Положения Ветхого Завета
Принято считать, что с точки зрения Ветхого Завета природа не является священной. Создатель и его создание отличаются са¬мым радикальным образом, более того, будет идолопоклонством обоготворять тварь, поэтому нет святотатства в том, чтобы счи¬тать все сущее ресурсами для блага человека.