По нашему мнению, эмоции предметов и эмоции отношений, так же, как и эмоции действий, возникают только посредством чувственного опыта, причины, динамика и последствия которого, пройдя через когнитивную обработку сознанием, получают свое фиксированное место в ряду или сфере познанного. Однако эмоции оценивают не только внешний мир в его отношениях и динамике, они оценивают и самого человека, его позицию и действия. Эту группу эмоций мы обозначаем как эмоции самопознания или эмоции рефлексии, о которых будем говорить далее. Сейчас приведем лишь один пример такой эмоции - это знаменитое восклицание А.С.Пушкина после написания «Бориса Годунова»: «Ай да Пушкин, ай да молодец!»
Авторы основных работ по теории эмоций связывают оценочную функцию эмоций с потребностями организма человека, понимая под организмом не только физиологические механизмы, но и психику.
Так, Л.С.Рубинштейн считает, что основным исходным моментом, определяющим природу и функции эмоций, является установление в эмоциональных процессах связи, взаимоотношения между ходом событий, совершающихся в соответствии или вразрез с потребностями индивида, ходом его деятельности, направленной на удовлетворение этих потребностей, с одной стороны, и течением внутренних органических процессов, захватывающих основные витальные функции, от которых зависит жизнь организма в целом, - с другой.
Эта позиция в принципе верна, но, на наш взгляд, она охватывает так называемую базовую группу эмоций и не объясняет ряда других эмоций, не связанных с потребностями организма, обеспечивающими протекание его физиологических функций. Часть этих эмоций, конечно, тоже связана с потребностями, но другая часть их базируется на философско-созерцательном отношении к внешнему миру.
Трудно объяснить даже духовной потребностью такие глубоко насыщенные эмоциями строки М.В.Ломоносова:
Открылась бездна, звезд полна, Звездам числа нет, бездне - дна, описывающие величавое спокойствие звездного неба. Может быть, это эмоция удовлетворения личностной потребности, т. е. уникальной потребности, которая свойственна именно этой личности.
Среди многочисленных потребностей человека выделяется одна, которая обеспечивает «материализацию» всех других потребностей, как материальных, так и духовных, - это потребность деятельности, особенно деятельности созидающей. К.Маркс говорил о потребности к труду. Нам удалось описать большой класс эмоций, связанный с оценкой всех сторон и этапов деятельности, начиная от оценки цели, орудий, процесса деятельности и кончая результатом и оценкой того человеческого окружения, в котором протекала деятельность (В.И.Медведев, 1993).
Взаимоотношения эмоций с потребностями могут проявиться двояко в соответствии с двойственностью самой потребности: это эмоции, характеризующие, с одной стороны, силу потребности, а с другой - достаточность или недостаточность ее удовлетворения.
Сходные позиции занимает и А.Н.Леонтьев, рассматривающий проблему эмоций, исходя из анализа потребностей, предмет которых, материальный или идеальный, выступает как мотив. Эмоции в виде сигналов непосредственно осуществляют отношения между мотивом и ответом, т. е. несут информацию о том, насколько удовлетворяется потребность. Развивая эту идею А.Н.Леонтьева, можно сказать, что эмоции как бы сигнализируют «больше-меньше», т. е. мы вновь приходим к идее Джеймса - Клапареда.
П.В.Симонов считает, что эмоция отражает оценку на основе генетического и приобретенного постнатального опыта вероятности удовлетворения какой-либо потребности. Важно отметить его мнение, что эмоция не просто оценивает ситуацию по шкале «полезно-вредно», а является результатом сопоставления ценностей. Важность для нас этого положения П.В.Симонова связана с тем, что поведение человека, в том числе и по отношению к окружающей его природе и обществу, никогда не бывает моно-мотивационно. В поле сознания, как об этом говорилось выше, постоянно происходит столкновение, противоборство, конфликт мотивов. Недаром даже такой, казалось бы, совершенно мономо-тивационного поведения человек, как протопоп Аввакум, сетовал: «Борют мя страсти мнози». Мы уже рассматривали опасность когнитивного конфликта, его склонность разрешаться тяжелым невротическим состоянием. От этой опасности человека предохраняет эмоция, которая как бы выполняет функцию аппроксимации, формируя состояние, способное разрешиться катарсисом.
Наиболее полно освещается оценочная функция эмоций в работах представителей так называемой когнитивной теории эмоций, в которых подчеркивается направленность эмоции на оценку рассогласования между тем, что воспринимается, и тем, что центрально генерируется, т. е. ожиданием. М.Арнольд предполагает, что эмоция возникает как результат последовательности событий, описываемых при помощи восприятия и оценки объекта. В ответ на оценку объекта возникает эмоция как иррациональное принятие или отвержение. Нам трудно согласиться с этой позицией. Во-первых, если эмоция не несет сама функцию оценки, а является следствием такой оценки, то возникает вопрос, кто или что выполняет оценку. Ясно, что это не может быть, скажем, дифференцирование по ощущению в пределах одного анализатора или сравнение в рамках теоретического (хотя по современным данным отсутствующего) интегративного нейрона. Чисто физиологические механизмы могут быть предпосылками лишь некоторой части эмоций. Во-вторых, не очень понятно, что значит «иррациональное», именно эмоция обеспечивает наиболее рациональное с позиций субъекта принятие или непринятие. Нам важно в положениях М.Арнольда подчеркивание интегрирующей функции эмоции на последовательность событий.
Интересна позиция К. Прибрама, который на основании тонких физиологических исследований и анализа поведения считает, что эмоции наряду с мотивами контролируют отношения между системами гомеостатического регулирования и получаемой информацией.
Надо сказать, что информационная теория эмоций - одна из самых разрабатываемых в настоящее время, однако мы не будем ее рассматривать, так как это увело бы нас слишком далеко в сторону от рассматриваемого вопроса, но по ходу изложения будем касаться некоторых ее элементов.
Подытоживая сказанное выше об оценочной функции эмоции, мы можем выделить две группы мнений. Первую представляют авторы, которые считают, что эмоции оценивают все протекающие в сознании процессы, начиная с ощущения и кончая высшими интеллектуальными функциями. В этом случае эмоции, исходя из потребностей или их понятийного эквивалента - отражения в сознании, являются выражением субъективной семантики сигнализируемой ситуации или процесса.
Вторую группу составляют те исследователи, которые считают, что эмоции отражают механизм «регуляции по отношению» и оценивают и контролируют все, что выходит за рамки обычного нормативного жизненного процесса.
Мы не видим в позиции этих групп непримиримого противоречия: вероятно, правы и те и другие, поскольку хорошо известно, что в организме протекают различные процессы, одни из которых регулируются по абсолютным величинам, а другие по - отношению. Так, регуляция чувствительности рецепторного аппарата глаза или уха осуществляется по абсолютной величине, а механизмы поддержания гомеостаза работают по принципу регуляции по отношению. Такая же ситуация существует и в отношении психических функций, с их материальными и духовными причинами.
Чувство прекрасного, например, формируется по каким-то абсолютным показателям, так как прекрасная дама, прекрасное облако и прекрасная собачка - это несравнимые понятия и они не могут базироваться на отношении, а чувство удивления, очевидно, может появляться и по абсолютным критериям, и по отношению. Здесь нельзя путать абстрактное удивление или абстрактное прекрасное с конкретным единичным объектом. Конечно, «прекрасная дама», как конкретное понятие, формируется по отношению к другим, менее прекрасным по субъективной оценке, дамам, но чувство прекрасного применимо к самым разнообразным объектам.
Такая же терминологическая путаница происходит и тогда, когда мы используем термин «потребность». Возьмем наш пример с гомеостатическим регулированием. Конечно, возможно и такое рассуждение: гомеостатическое регулирование основных физиологических функций есть потребность организма, поскольку ее неудовлетворение приведет к нарушению функционального состояния и возможной гибели, т. е. организм испытывает потребность в постоянстве внутренней среды. Однако в таком рассуждении есть одно слабое звено: внутренняя среда - это не потребность, а условие жизни, которое регулируется механизмами, в обычных условиях неподконтрольными сознанию.