ЭКОЛОГИЯ КУЛЬТУРЫ
Арнольдова, как триединство, «проявляющееся в 3-ех необходимых жизненных срезах: в виде внутренней, спонтанной культуры, сконцентрированной в духовном мире человека; в виде информационной системы, обеспечивающей хранение, создание и передачу знаний, настраивающей каждого человека лицом к интеллектуальной жизни; и, наконец, в виде культуры функциональной, т.е. поведения людей в обществе, культуры непосредственного, постоянно развивающегося человеческого общения во времени и пространстве. Два последних среза придают культуре пространственный, планетарный характер» (9, 84).
Действительно, экологический гуманизм становится феноменом развития экологического сознания в контексте сохранения как первой, так и второй природы. Благодаря экологическому гуманизму наделенный целостным восприятием мира, бытия человек (в частности, носитель и создатель культуры) равнозначно относится к важности сбережения и среды обитания (процесса творчества), и результатов этого обитания (художественных произведений, в частности).
По нашему мнению, экология культуры сегодня - это основа жизни социума, базирующаяся и на традициях экологической культуры, и на почве социальной экологии, как и процесс сохранения культурного наследия прошлого для творческого продолжения его в настоящем, для реализации потребности в обозначении и сохранении культурной идентичности.
Мы полагаем, что экология культуры - перенесение понятия «экология» на отношение к культуре и вообще к социальной памяти, связанной с прошлым, находящейся в настоящем и простирающейся в будущее. Предполагающая процесс сохранения культурной среды (культурного наследия) наряду с сохранением природной среды, экология культуры рассматривает культурную среду как непременное условие для осуществления духовной, нравственной жизни личности, для его «нравственной оседлости» (Д.С. Лихачев), привязанности к родным местам, как следование заветам предков, как проявление чувства рода и Родины.
Благодаря экологии культуры, исследующей проблемы эстетического с точки зрения диалектической взаимосвязи личности и окружающей природы (благодаря чему человек преобразовывает не только природу, но и самого себя), культура предстает не просто как специфическая обработанность, оформленность человеком природы, вещей, самого себя, своих действий и их результатов, но и как особое одухотворение мира, очеловечивание его, облагороженность мыслей, чувств, настроений, намерений и их выражение вовне, закрепление их в действиях, нормах и идеалах жизни, в вещных носителях культуры (А. Швейцер).
Таким образом, экологический гуманизм, выступая как ценностная система одухотворения мира, его гармонизации, очеловечивания, нормирования, стандартизации, идеализации, является феноменом развития экологического сознания в контексте сохранения природы, культуры и самого человека как базовых сторон культурного ландшафта.
Итак, возникшие на рубеже двух тысячелетий, приобретшие планетарный характер экологические проблемы обусловили необходимость нового осмысления взаимоотношений «человек (личность) - природа», особенности антропогенного влияния на окружающую среду, воспринимаемой теперь не только пространством «натуры», «естественного», но и пространством культуры, «искусственного». Выступая координатором взаимоотношений системы «человек – природа - общество», основываясь на почве экологической культуры, экология культуры представляется нам открытой динамичной матрицей высоконравственных и ценностных установок, цель которой – сохранение природно-социально-культурного потенциала человеческого общества, формирование его устойчивого экологического пространства; к рассмотрению ее культурно-антропологических концептов мы и обратимся в следующей главе.
Глава 2. Эколого-культурные ценности как концепты формирования человека и мира
В ситуации глобального кризиса идентичности, протекающего на фоне идеологического хаоса, разрушения базовых духовно-нравственных основ социального бытия в общемировом цивилизационном процессе, важнейшим условием развития человека и общества все активнее выступает отечественная культура, сохранение которой является базовой предпосылкой духовной безопасности общества, преодоления как социальной и межэтнической напряженности в нем, так и неспособности личности отождествить себя в национально-государственном плане. Отсутствие общенациональной идеологии, способной консолидировать социум в духовное пространство – общность «мы», разрушение системы духовного самовоспроизводства общества, мировоззренческий вакуум стали следствием утраты референтной роли эколого-культурных ценностей как культурно-антропологических констант, как основных идентификационных ресурсов нации, разрушение которых ведет к расколу социума и утрате смысла существования человека и общества.
На наш взгляд, системообразующим основанием культуры является ее ценностно-нормативное ядро, обеспечивающее духовную идентичность личности и самотождественность социума, предопределяющие потребность в экологии культуры, к рассмотрению которых в пространстве русской культуры мы и обратимся в данной главе.
2.1. Экология культуры в системе
«человек – природа - общество»
Преодоление общественного кризиса в условиях разрыва ценностно-нормативной модели актуализирует обращение к ее основным составляющим, концептам, способным «реанимировать» культуру в ее исторической целостности и преемственности и личность как первичный «атом» культуры, воссоздав ее «матрицу», как сотворенную человеком материальную и духовную среду обитания, формы созидания и выражения человеческой природы, как системную целостность, живущую в «большом» историческом времени, «тело» которой уходит в бесконечное прошлое и представляет процесс передачи от поколения к поколению культурно-антропологических ценностей и опыта, наконец, как «историю русской духовности», «собирательный образ России» (Н.А. Бердяев), как основу русской идеи.
Реконструкция ценностно-нормативных основ культуры как специфической формы концентрации идеально-духовной энергии человека и человечества предполагает обращение к «текстам» культуры (слову, знаку, символу, образу) как форме самосознания, самопознания и самовыражения культуры и человека, обеспечивающих непрерывность бытия социокультурной системы в историческом времени, сохраняющих язык нации, фиксирующих ее «генотип духовности» - образ человека и мира, актуализирующих универсальные модусы бытия культуры в целом – мифологический, символический, архетипический и др. Тексты культуры нередко выступают в качестве «пассивных» форм отражения целостного культурно-исторического, этнокультурного, духовно-нравственного, социально-психологического и ментального комплекса культуры (тексты художественной, включая народное творчество, религиозной культуры, теоретические тексты гуманитарной культуры).
Задолго до рождения самых «молодых», эсхатологических мифов (мифов о конце мира) наши предки не могли не ощущать страха перед будущим, своей сопричастности к миру, нарушение которой грозило самыми необратимыми событиями, вплоть до уничтожения самого человека, как и его рода-племени. И потому едва ли не главным способом сохранения жизни для наших предков стало знание, подчас воплощенное только в слове. Выкристаллизовавшееся, заповедное, строжайшим образом сберегаемое знание, отраженное в мифе, стало уникальной матрицей фиксации извечных законов взаимоотношения человека и природы, человека и общества, нарушение которых становилось началом самоуничтожения человека, как и всего, что его окружало (мира природы) и моделировало его жизнь (мир, сотворенный человеком, в частности, наполненный мифами). И даже в ситуации утраты чего-либо, отраженной в мифе, в «словах данная чудесная личностная история» (определение мифа, данное А.Ф. Лосевым) никогда не утрачивала своего очевидного гуманистического начала, стремления к установлению космического миропорядка: так, даже смерть героя мифа становилась неизбежным звеном в цикле его жизни, за которым (как и при смене персонифицированных в мифе времен года) наступал новый цикл. Подобное отождествление человека и природы не только способствовало оптимизации восприятия событий в малом и большом кругах жизни, но и привело к собственно потребительскому отношению к самому языческому знанию, обреченному на абсолютное исчезновение в результате христианизации.
Одним из старых уроков в пору еще не существовавшей экологии культуры следует считать сознательное уничтожение древнеславянской мифологии как неписаного свода языческих знаний, тем не менее сохранившихся во вторичных источниках, позволяющих реконструировать сегодня сюжеты основных мифов, восстановить образы их героев и т.п.
Действительно, экологический гуманизм становится феноменом развития экологического сознания в контексте сохранения как первой, так и второй природы. Благодаря экологическому гуманизму наделенный целостным восприятием мира, бытия человек (в частности, носитель и создатель культуры) равнозначно относится к важности сбережения и среды обитания (процесса творчества), и результатов этого обитания (художественных произведений, в частности).
По нашему мнению, экология культуры сегодня - это основа жизни социума, базирующаяся и на традициях экологической культуры, и на почве социальной экологии, как и процесс сохранения культурного наследия прошлого для творческого продолжения его в настоящем, для реализации потребности в обозначении и сохранении культурной идентичности.
Мы полагаем, что экология культуры - перенесение понятия «экология» на отношение к культуре и вообще к социальной памяти, связанной с прошлым, находящейся в настоящем и простирающейся в будущее. Предполагающая процесс сохранения культурной среды (культурного наследия) наряду с сохранением природной среды, экология культуры рассматривает культурную среду как непременное условие для осуществления духовной, нравственной жизни личности, для его «нравственной оседлости» (Д.С. Лихачев), привязанности к родным местам, как следование заветам предков, как проявление чувства рода и Родины.
Благодаря экологии культуры, исследующей проблемы эстетического с точки зрения диалектической взаимосвязи личности и окружающей природы (благодаря чему человек преобразовывает не только природу, но и самого себя), культура предстает не просто как специфическая обработанность, оформленность человеком природы, вещей, самого себя, своих действий и их результатов, но и как особое одухотворение мира, очеловечивание его, облагороженность мыслей, чувств, настроений, намерений и их выражение вовне, закрепление их в действиях, нормах и идеалах жизни, в вещных носителях культуры (А. Швейцер).
Таким образом, экологический гуманизм, выступая как ценностная система одухотворения мира, его гармонизации, очеловечивания, нормирования, стандартизации, идеализации, является феноменом развития экологического сознания в контексте сохранения природы, культуры и самого человека как базовых сторон культурного ландшафта.
Итак, возникшие на рубеже двух тысячелетий, приобретшие планетарный характер экологические проблемы обусловили необходимость нового осмысления взаимоотношений «человек (личность) - природа», особенности антропогенного влияния на окружающую среду, воспринимаемой теперь не только пространством «натуры», «естественного», но и пространством культуры, «искусственного». Выступая координатором взаимоотношений системы «человек – природа - общество», основываясь на почве экологической культуры, экология культуры представляется нам открытой динамичной матрицей высоконравственных и ценностных установок, цель которой – сохранение природно-социально-культурного потенциала человеческого общества, формирование его устойчивого экологического пространства; к рассмотрению ее культурно-антропологических концептов мы и обратимся в следующей главе.
Глава 2. Эколого-культурные ценности как концепты формирования человека и мира
В ситуации глобального кризиса идентичности, протекающего на фоне идеологического хаоса, разрушения базовых духовно-нравственных основ социального бытия в общемировом цивилизационном процессе, важнейшим условием развития человека и общества все активнее выступает отечественная культура, сохранение которой является базовой предпосылкой духовной безопасности общества, преодоления как социальной и межэтнической напряженности в нем, так и неспособности личности отождествить себя в национально-государственном плане. Отсутствие общенациональной идеологии, способной консолидировать социум в духовное пространство – общность «мы», разрушение системы духовного самовоспроизводства общества, мировоззренческий вакуум стали следствием утраты референтной роли эколого-культурных ценностей как культурно-антропологических констант, как основных идентификационных ресурсов нации, разрушение которых ведет к расколу социума и утрате смысла существования человека и общества.
На наш взгляд, системообразующим основанием культуры является ее ценностно-нормативное ядро, обеспечивающее духовную идентичность личности и самотождественность социума, предопределяющие потребность в экологии культуры, к рассмотрению которых в пространстве русской культуры мы и обратимся в данной главе.
2.1. Экология культуры в системе
«человек – природа - общество»
Преодоление общественного кризиса в условиях разрыва ценностно-нормативной модели актуализирует обращение к ее основным составляющим, концептам, способным «реанимировать» культуру в ее исторической целостности и преемственности и личность как первичный «атом» культуры, воссоздав ее «матрицу», как сотворенную человеком материальную и духовную среду обитания, формы созидания и выражения человеческой природы, как системную целостность, живущую в «большом» историческом времени, «тело» которой уходит в бесконечное прошлое и представляет процесс передачи от поколения к поколению культурно-антропологических ценностей и опыта, наконец, как «историю русской духовности», «собирательный образ России» (Н.А. Бердяев), как основу русской идеи.
Реконструкция ценностно-нормативных основ культуры как специфической формы концентрации идеально-духовной энергии человека и человечества предполагает обращение к «текстам» культуры (слову, знаку, символу, образу) как форме самосознания, самопознания и самовыражения культуры и человека, обеспечивающих непрерывность бытия социокультурной системы в историческом времени, сохраняющих язык нации, фиксирующих ее «генотип духовности» - образ человека и мира, актуализирующих универсальные модусы бытия культуры в целом – мифологический, символический, архетипический и др. Тексты культуры нередко выступают в качестве «пассивных» форм отражения целостного культурно-исторического, этнокультурного, духовно-нравственного, социально-психологического и ментального комплекса культуры (тексты художественной, включая народное творчество, религиозной культуры, теоретические тексты гуманитарной культуры).
Задолго до рождения самых «молодых», эсхатологических мифов (мифов о конце мира) наши предки не могли не ощущать страха перед будущим, своей сопричастности к миру, нарушение которой грозило самыми необратимыми событиями, вплоть до уничтожения самого человека, как и его рода-племени. И потому едва ли не главным способом сохранения жизни для наших предков стало знание, подчас воплощенное только в слове. Выкристаллизовавшееся, заповедное, строжайшим образом сберегаемое знание, отраженное в мифе, стало уникальной матрицей фиксации извечных законов взаимоотношения человека и природы, человека и общества, нарушение которых становилось началом самоуничтожения человека, как и всего, что его окружало (мира природы) и моделировало его жизнь (мир, сотворенный человеком, в частности, наполненный мифами). И даже в ситуации утраты чего-либо, отраженной в мифе, в «словах данная чудесная личностная история» (определение мифа, данное А.Ф. Лосевым) никогда не утрачивала своего очевидного гуманистического начала, стремления к установлению космического миропорядка: так, даже смерть героя мифа становилась неизбежным звеном в цикле его жизни, за которым (как и при смене персонифицированных в мифе времен года) наступал новый цикл. Подобное отождествление человека и природы не только способствовало оптимизации восприятия событий в малом и большом кругах жизни, но и привело к собственно потребительскому отношению к самому языческому знанию, обреченному на абсолютное исчезновение в результате христианизации.
Одним из старых уроков в пору еще не существовавшей экологии культуры следует считать сознательное уничтожение древнеславянской мифологии как неписаного свода языческих знаний, тем не менее сохранившихся во вторичных источниках, позволяющих реконструировать сегодня сюжеты основных мифов, восстановить образы их героев и т.п.
