ЭКОЛОГИЯ КУЛЬТУРЫ
Лишь здесь, за кремовыми шторами, у рояля с «Фаустом», у «шоколадных книг», царят мир и уют. А там, за его стенами — война, кровь, смерть. Человеку хорошо только Дома. При чтении романа «Белая гвардия» М. Булгакова вспоминаются стихи Бунина 1917 г., они — отражение сознания людей того времени:
Ночь — долгая, хмурая, волчья,
Кругом все снега и снега,
А в доме лишь мы да иконы,
Да жуткая близость врага.
Презренного, дикого века
Свидетелем быть мне дано,
И в сердце моем так могильно,
Как мерзлое это окно (38, I, 448).
Деталь мастера слова И.А.Бунина в высшей степени избирательна и характеристична: могильный отблеск сумерек ассоциируется с могильным (трагическим) настроением лирического героя, оказавшегося современником «презренного», катастрофичного ХХ в.
К счастью, Турбины настроены не столь пессимистично, хотя Дом — как отражение их душевного состояния - меняется: разбивается праздничный сервиз, исчезают цветы, пропадают надписи на изразцах… Но хранит уют Дома «Лена ясная» (32, I, 241), собираются в Доме друзья…
Герой романа И.А. Бунина «Жизнь Арсеньева» утратил Дом с отъездом из усадьбы и так не обрел его до конца своих дней. Ему отказано в счастье жить в Доме, как и в счастье долгой любви. Истинное счастье он пережил тогда, когда был в Доме предков, в Доме человеческом. Утратив Дом, любимую, Родину, он пытается осознать: «Почему вообще случилось то, что случилось с Россией, погибшей на наших глазах в такой волшебно краткий срок?» (38, VI, 41). В минуты ностальгии вспоминает он Родину, понимая, как и герой рассказа «Косцы»: «Еще в том была (уже совсем не сознаваемая нами тогда) прелесть, что эта родина, этот наш общий дом была - Россия…» (38, V, 70).
Если Бунин констатирует факт гибели великой державы, утрату общегосударственного Дома, то Булгаков делает попытку примирить враждующие стороны, изображая братоубийственную войну с ее бессмысленной кровью и всякую власть как насилие над людьми, а Дом - как последний островок счастья, свободы, как последнюю надежду на будущее и как одну из многочисленных жертв войны: «Упадут стены, улетит встревоженный сокол с белой рукавицы, потухнет огонь в бронзовой лампе, а Капитанскую Дочку сожгут в печи» (32, I, 181).
Удивительный мир дружной, интеллигентной профессорской Семьи, Дома с его теплом и уютом сохраняют его защитники: белая гвардия, в рядах которой Най-Турс, Мышлаевский, Шервинский, Карась, Алексей Турбин, Николка… Но Город, тысячи Домов это не спасает, потому что Город предали серые продажные оборотни — тальберги, которым отказано в праве иметь свой Дом и Город.
Благополучие Дома становится зыбким, оттого и каждый день Турбины, живущие в ожидании, накануне, воспринимают как милость, радость, быть может, как последний день. Постепенно в романе возникает противопоставление «Дом – Антидом», потому что за стенами Дома человек обречен на опасность, на смерть. Гибель старого мира в романе очевидна, что бы ни случилось с молодыми Турбиными. Дом Турбиных сохранится, но многие Семьи, Дома, Города погибнут.
Вечным предупреждением о хрупкости мира, Дома, человеческой жизни стали слова в конце романа М.А. Булгакова «Белая гвардия»: «Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них?» (32, I, 427). Указав на вечную жизнь и красоту природы, Булгаков рисует последний, истинный Дом — Дом космический, Дом всечеловеческий, по образу которого, с точки зрения автора, нужно строить каждому свой человеческий Дом, свой храм.
И у М. Булгакова, писавшего роман «Белая гвардия» в России и задыхавшегося от несвободы, и у Ив. Бунина, создавшего роман «Жизнь Арсеньева» в эмиграции и исступленно тосковавшего по родной земле, главной темой остается тема Дома, которую писатели унаследовали от Александра Пушкина и Льва Толстого и развивали под влиянием философов XX в.: Николая Бердяева, Ивана Ильина, Владимира Соловьева и др. И для И.А. Бунина, и для М.А. Булгакова Дом является центром человеческой жизни, разрушение которого ведет к краху мира в человеке и вокруг него, к гибели Вселенной. У каждого должен быть свой Дом (человеческий, личный, малый или всечеловеческий, космический, большой). Трагедии начинаются с Бездомья. Поэтому, уберегая героев от бед, Бунин ведет их от Дома всечеловеческого к Дому человеческому, а Булгаков - от Дома человеческого к Дому всечеловеческому.
Всеобщность значения в произведениях Бунина и Булгакова свойственна не только Дому как символу гармоничного человеческого бытия, но и Дороге как мегасимволу извечного стремления человека вырваться из Дома или, напротив, его обрести.
Анализ дихотомии «культура» - «природа», проявляющейся в культурных символах, позволяет сделать вывод о том, что, с одной сторо¬ны, они выступают как противоположности, между которыми суще¬ствует борьба, объективно приводящая к разрушению приро¬ды, охрана которой представляет собой главную задачу экологии, а с другой – как нерасторжимое единство, которое, по нашему мнению, объясняется:
- во-первых, взаимополаганием экологии и культуры. Эко¬логия как наука является составной частью духовной культуры, а экологическая деятельность является разновидностью деятельностного компонента культуры, цель которого – создание, сохранение, освоение и распространение общественных ценностей;
- во-вторых, взаимопроникновением рассматриваемых явлений. Экология оказывает влияние на культуру, так проис¬ходит процесс экологизации материальных и духовных ценностей. С другой стороны, она находится в зависимости от уровня разви¬тия культуры, ценности которой воздействуют на экологическую науку. Активность такого взаимопроникновения обусловлена не¬обходимостью коэволюционного согласия между противоположностями, имеющими конечную единую цель - способствовать прогрессивному ра¬звитию человечества. Причем, фактором, сближающим природу и культуру, оказывается иррационализм и природы, и культуры. Так, в значительной степени иррациональна культура. Потому что, в отличие от цивилизации, в ней нет практицизма. Казанский собор в Санкт-Петербурге прекрасен своей колоннадой, которая не имеет практического назначения (поскольку ничего не поддерживает). Не очень практично для человека быть совестливым в мире, в котором часто торжествует бессовестность. Но отсутствие культуры, чистая польза, – опасны и вредны по большому счету. Поэтому якобы «ненужная» культура необходима. В жизни человека, в самом человеке нужно что-то, что вроде бы бесполезно, некий избыток: игры, украшения, праздники, сочувствие. Рационализм часто «работает» против человека. Он может приводить к господству целесообразности, ограничивающей возможности духовного возвышения человека и обращающей его в умный, но бездушный механизм или в «мыслящее растение». И именно в культуре излишний рационализм преодолевается, обеспечивая возможность того, что называется свободой. Чем более культурен человек, тем более он духовно свободен. Ибо в культуре на первый план выходит действительно ценное, внутреннее, личное, жизнь духа, не улавливаемая обычным расчетом и мелочным знанием.
И другой человек в культуре тоже выступает не как объект использования, а как самоценность. И другая нация, «чужая» культура – это тоже как бы другая личность, которую хочется понять, а не требовать, чтобы было похоже на нас. Впрочем, и это и многое другое зависит не только от наличия культуры, но и от уровня культурности, которого достигает человек или социальная группа.
По нашему мнению, экологический гуманизм как основа экологического императива отражает богатство и многообразие культуросозидающей деятельности человека в контексте ее составляющих, таких как:
- витально-биологические, связанные с поддержанием жизни, здоровья, безопасности;
- социальные, характеризующие статус и место личности в обществе, в профессионально-трудовой, духовно-досуговой и семейно-бытовой сфере;
- этические, обусловленные принятым в обществе кодексом чести;
- эстетические, интегрирующие, прежде всего, представления об идеалах прекрасного, красоты и гармонии;
- научные, выражающиеся в постижении истины, объективности и достоверности знания;
- религиозные, основанные на вере во Всевышнего и культуре добра.
Данная парадигма ценностей существенно изменяет отношение к культуре вообще, которую, по справедливому замечанию Д.С. Лихачева, составляют базовые общечеловеческие и национальные ценности (жизнь, любовь к себе, ближнему, Отечество, свобода, творчество, вера, благо, добро, бескорыстие, милосердие, соборность и т.п.), как и «привычки, обыкновения, занятия, все … в чем живет человек, включая науку, религию, технику…»; и нельзя не согласиться с ученым в том, что «заботы экологов должны распространяться не только на условия, в которых живет человек в природе, но и на условия, в которых человек существует в создаваемой им культуре», представленной, по мнению А.И.
Ночь — долгая, хмурая, волчья,
Кругом все снега и снега,
А в доме лишь мы да иконы,
Да жуткая близость врага.
Презренного, дикого века
Свидетелем быть мне дано,
И в сердце моем так могильно,
Как мерзлое это окно (38, I, 448).
Деталь мастера слова И.А.Бунина в высшей степени избирательна и характеристична: могильный отблеск сумерек ассоциируется с могильным (трагическим) настроением лирического героя, оказавшегося современником «презренного», катастрофичного ХХ в.
К счастью, Турбины настроены не столь пессимистично, хотя Дом — как отражение их душевного состояния - меняется: разбивается праздничный сервиз, исчезают цветы, пропадают надписи на изразцах… Но хранит уют Дома «Лена ясная» (32, I, 241), собираются в Доме друзья…
Герой романа И.А. Бунина «Жизнь Арсеньева» утратил Дом с отъездом из усадьбы и так не обрел его до конца своих дней. Ему отказано в счастье жить в Доме, как и в счастье долгой любви. Истинное счастье он пережил тогда, когда был в Доме предков, в Доме человеческом. Утратив Дом, любимую, Родину, он пытается осознать: «Почему вообще случилось то, что случилось с Россией, погибшей на наших глазах в такой волшебно краткий срок?» (38, VI, 41). В минуты ностальгии вспоминает он Родину, понимая, как и герой рассказа «Косцы»: «Еще в том была (уже совсем не сознаваемая нами тогда) прелесть, что эта родина, этот наш общий дом была - Россия…» (38, V, 70).
Если Бунин констатирует факт гибели великой державы, утрату общегосударственного Дома, то Булгаков делает попытку примирить враждующие стороны, изображая братоубийственную войну с ее бессмысленной кровью и всякую власть как насилие над людьми, а Дом - как последний островок счастья, свободы, как последнюю надежду на будущее и как одну из многочисленных жертв войны: «Упадут стены, улетит встревоженный сокол с белой рукавицы, потухнет огонь в бронзовой лампе, а Капитанскую Дочку сожгут в печи» (32, I, 181).
Удивительный мир дружной, интеллигентной профессорской Семьи, Дома с его теплом и уютом сохраняют его защитники: белая гвардия, в рядах которой Най-Турс, Мышлаевский, Шервинский, Карась, Алексей Турбин, Николка… Но Город, тысячи Домов это не спасает, потому что Город предали серые продажные оборотни — тальберги, которым отказано в праве иметь свой Дом и Город.
Благополучие Дома становится зыбким, оттого и каждый день Турбины, живущие в ожидании, накануне, воспринимают как милость, радость, быть может, как последний день. Постепенно в романе возникает противопоставление «Дом – Антидом», потому что за стенами Дома человек обречен на опасность, на смерть. Гибель старого мира в романе очевидна, что бы ни случилось с молодыми Турбиными. Дом Турбиных сохранится, но многие Семьи, Дома, Города погибнут.
Вечным предупреждением о хрупкости мира, Дома, человеческой жизни стали слова в конце романа М.А. Булгакова «Белая гвардия»: «Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них?» (32, I, 427). Указав на вечную жизнь и красоту природы, Булгаков рисует последний, истинный Дом — Дом космический, Дом всечеловеческий, по образу которого, с точки зрения автора, нужно строить каждому свой человеческий Дом, свой храм.
И у М. Булгакова, писавшего роман «Белая гвардия» в России и задыхавшегося от несвободы, и у Ив. Бунина, создавшего роман «Жизнь Арсеньева» в эмиграции и исступленно тосковавшего по родной земле, главной темой остается тема Дома, которую писатели унаследовали от Александра Пушкина и Льва Толстого и развивали под влиянием философов XX в.: Николая Бердяева, Ивана Ильина, Владимира Соловьева и др. И для И.А. Бунина, и для М.А. Булгакова Дом является центром человеческой жизни, разрушение которого ведет к краху мира в человеке и вокруг него, к гибели Вселенной. У каждого должен быть свой Дом (человеческий, личный, малый или всечеловеческий, космический, большой). Трагедии начинаются с Бездомья. Поэтому, уберегая героев от бед, Бунин ведет их от Дома всечеловеческого к Дому человеческому, а Булгаков - от Дома человеческого к Дому всечеловеческому.
Всеобщность значения в произведениях Бунина и Булгакова свойственна не только Дому как символу гармоничного человеческого бытия, но и Дороге как мегасимволу извечного стремления человека вырваться из Дома или, напротив, его обрести.
Анализ дихотомии «культура» - «природа», проявляющейся в культурных символах, позволяет сделать вывод о том, что, с одной сторо¬ны, они выступают как противоположности, между которыми суще¬ствует борьба, объективно приводящая к разрушению приро¬ды, охрана которой представляет собой главную задачу экологии, а с другой – как нерасторжимое единство, которое, по нашему мнению, объясняется:
- во-первых, взаимополаганием экологии и культуры. Эко¬логия как наука является составной частью духовной культуры, а экологическая деятельность является разновидностью деятельностного компонента культуры, цель которого – создание, сохранение, освоение и распространение общественных ценностей;
- во-вторых, взаимопроникновением рассматриваемых явлений. Экология оказывает влияние на культуру, так проис¬ходит процесс экологизации материальных и духовных ценностей. С другой стороны, она находится в зависимости от уровня разви¬тия культуры, ценности которой воздействуют на экологическую науку. Активность такого взаимопроникновения обусловлена не¬обходимостью коэволюционного согласия между противоположностями, имеющими конечную единую цель - способствовать прогрессивному ра¬звитию человечества. Причем, фактором, сближающим природу и культуру, оказывается иррационализм и природы, и культуры. Так, в значительной степени иррациональна культура. Потому что, в отличие от цивилизации, в ней нет практицизма. Казанский собор в Санкт-Петербурге прекрасен своей колоннадой, которая не имеет практического назначения (поскольку ничего не поддерживает). Не очень практично для человека быть совестливым в мире, в котором часто торжествует бессовестность. Но отсутствие культуры, чистая польза, – опасны и вредны по большому счету. Поэтому якобы «ненужная» культура необходима. В жизни человека, в самом человеке нужно что-то, что вроде бы бесполезно, некий избыток: игры, украшения, праздники, сочувствие. Рационализм часто «работает» против человека. Он может приводить к господству целесообразности, ограничивающей возможности духовного возвышения человека и обращающей его в умный, но бездушный механизм или в «мыслящее растение». И именно в культуре излишний рационализм преодолевается, обеспечивая возможность того, что называется свободой. Чем более культурен человек, тем более он духовно свободен. Ибо в культуре на первый план выходит действительно ценное, внутреннее, личное, жизнь духа, не улавливаемая обычным расчетом и мелочным знанием.
И другой человек в культуре тоже выступает не как объект использования, а как самоценность. И другая нация, «чужая» культура – это тоже как бы другая личность, которую хочется понять, а не требовать, чтобы было похоже на нас. Впрочем, и это и многое другое зависит не только от наличия культуры, но и от уровня культурности, которого достигает человек или социальная группа.
По нашему мнению, экологический гуманизм как основа экологического императива отражает богатство и многообразие культуросозидающей деятельности человека в контексте ее составляющих, таких как:
- витально-биологические, связанные с поддержанием жизни, здоровья, безопасности;
- социальные, характеризующие статус и место личности в обществе, в профессионально-трудовой, духовно-досуговой и семейно-бытовой сфере;
- этические, обусловленные принятым в обществе кодексом чести;
- эстетические, интегрирующие, прежде всего, представления об идеалах прекрасного, красоты и гармонии;
- научные, выражающиеся в постижении истины, объективности и достоверности знания;
- религиозные, основанные на вере во Всевышнего и культуре добра.
Данная парадигма ценностей существенно изменяет отношение к культуре вообще, которую, по справедливому замечанию Д.С. Лихачева, составляют базовые общечеловеческие и национальные ценности (жизнь, любовь к себе, ближнему, Отечество, свобода, творчество, вера, благо, добро, бескорыстие, милосердие, соборность и т.п.), как и «привычки, обыкновения, занятия, все … в чем живет человек, включая науку, религию, технику…»; и нельзя не согласиться с ученым в том, что «заботы экологов должны распространяться не только на условия, в которых живет человек в природе, но и на условия, в которых человек существует в создаваемой им культуре», представленной, по мнению А.И.
